Впроцессе работы над акционерным обществом произошла ситуация, о которой я обещал вам рассказать. Дмитрий, один из моих инвесторов и друзей, вложил деньги в проект Алексея Бавыкина Footyball, который был основан в 2014 году и очень быстро развивался. Компания открывала дорогие футбольные школы для детей от трех до семи лет. У них была очень красивая упаковка и яркий маркетинг.

Footyball строил бизнес-модель следующим образом: агенты по привлечению клиентов в футбольной форме с билетами и мячами в руках подходили в торговых центрах к родителям с детьми, делали презентацию проекта и приглашали их на «футбольный праздник», взяв номер телефона. Затем колл-центр обзванивал собранные контакты и предлагал прийти на пробное занятие. После него менеджеры общались с родителями и продавали второе занятие. Ребенок, конечно, втягивался, и родители покупали абонемент на месяц, три месяца и даже год. В основном старались продать занятия на год со скидкой. Тем, у кого не было денег, сразу же навязывали кредит.

Система продаж и лидогенерации работала очень слаженно, клиентов становилось все больше. Компания начала масштабироваться и для быстрого роста стала брать инвестиции кредитами. Вначале они старались делать это самостоятельно, но ничего не получалось. Пробовали самые безумные способы привлечения, например звонили на «Авито» владельцам дорогих авто, встречались и пытались в холодную продать им инвестиции! Потом они обратились к краудинвестинговой площадке StartTrack и обучили их менеджера назначать встречи с потенциальными инвесторами. Таким образом, Footyball привлекли 700 миллионов рублей за два года. На эти деньги Footyball открыл второй и затем последующие клубы.

Вначале компания брала кредиты под бешенные 30–40 % годовых, затем начала снижать ставку. Они расширили отдел по работе с инвесторами и стали звонить своим клиентам, которые водили к ним детей с предложением заработать — вложить деньги под 20% годовых. Вместо обычного договора заема, распечатанного на принтере, Бавыкин решил придать предложению лоска. Инвесторам выдавались красивые бланки с голограммой, похожие на банковский вексель, с надписью «Инвестиционный продукт РАНТЬЕ». Так мой другинвестор Дмитрий и оказался в числе «рантье», вложивших деньги.

Через родителей учеников удалось привлечь еще 800 миллионов рублей. Всего 1,5 миллиарда рублей инвестиций от 547 человек!

Компания росла по выручке, но при этом увеличивался ее убыток. Помещения для школ арендовали в промзонах, одна из которых была выкуплена строительной компанией под снос для постройки высотных домов. Как только об этом было объявлено, абонементы перестали покупать. Footyball не получила компенсацию за снесенную школу. Эта же строительная компания потом купила и вторую промзону, где находился еще один филиал, и тоже объявила о сносе, развесив вокруг соответствующие баннеры. Вторую школу в итоге не снесли, поскольку строители сами обанкротились. Но денежный поток от двух из четырех школ прекратился полностью. Этого хватило, чтобы Footyball пошел под откос. Дальше они работали только на погашение процентов, а новые деньги привлекали, просто для того чтобы вернуть займы старым вкладчикам. Образовалась пирамида, в которой мой друг и потерял деньги.

Дмитрий попросил меня вмешаться. Я был активно увлечен созданием своей инвесткомпании, и было не до того. Но для меня всегда ценны отношения с людьми, особенно когда кто-то делает добро. Дима поверил в меня одним из первых, поэтому захотелось ему помочь, я занялся ситуацией. Я попал на самую дикую встречу с инвесторами, которую когда-либо видел! Туда пускали жестко по спискам, было много охраны в бронежилетах. Я все-таки смог пройти и впервые увидел Алексея Бавыкина. Удивительный персонаж! В зале сидело человек сто, было очень душно. Алексей невнятно рассказывал, что все будет хорошо, что долг сейчас составляет 200 миллионов рублей, и вообще, на подходе стратегические инвесторы. Люди возмущались:

— Почему мы еще не получили свои проценты? Обязательно посчитайте еще пени на мои 100 000 рублей.

Я наблюдал за всем этим цирком и понимал, что дело дрянь. Добавился в чат «обманутых дольщиков», затем через Дмитрия получил номер самого Алексея. Я видел, как все на него наезжают, угрожают ему. Такое количество охраны было связано с нападениями чеченцев на Бавыкина, которых нанял один из крупнейших инвесторов. Мне было понятно, что давлением ничего не добиться. Люди в чате хотели подать коллективный иск и посадить Алексея. Я же пришел за результатом — вернуть деньги Дмитрию, а не доказывать что-то или удовлетвориться наказанием Бавыкина.

Я написал ему следующее сообщение:

«Алексей, я понимаю, что ты оказался в сложном положении.

Меня зовут Валерий Золотухин. Я инвестор и не раз разруливал сложные ситуации. Давай мой финансовый директор подключится? Поможет тебе разобраться, получить, по крайней мере, полную картину и спланировать выход из кризиса».

Он ответил, мы пообщались, и я передал ему контакты. Мой финансовый директор Илья в качестве антикризисного управляющего стал разбираться с цифрами и выяснил, что долг не 200 миллионов, а со всеми пенями, задолженностями по зарплате сотрудникам, перед налоговой и арендодателями составляет миллиард рублей!

Куда делся миллиард? Во-первых, был сильно раздут штат. Почти как в ОАО «Газпром», в Footyball работало шесть HR-менеджеров, была своя большая финансовая служба, которая ничего не делала, ее никто не контролировал. Во-вторых, на пике в аренде у них было 9 тысяч квадратных метров в дорогих местах Москвы — на Кутузовском, Белорусской, Ленинском. При этом многие площади пустовали. Все было максимально неэффективно. Чем глубже я погружался в модель Footyball, тем больше понимал, насколько неработающие и неадекватные решения принимались. Например, CRM они поставили от Salesforce — самой дорогой системы в мире, за которую платили около 2,5 миллионов рублей в год, что не соответствовало объемам бизнеса, в то время как гораздо более важные процессы оказывались совершенно не отточенными. В компании не было регламентов по многим простым вещам.

Второе собрание кредиторов Footyball проходило гораздо интереснее, чем первое. Вел его мой финансист Илья. Он сделал презентацию для инвесторов с объяснением реальной ситуации. Алексей Бавыкин сидел на стуле перед большой аудиторией хмурых людей. Согласно «купленным билетам» в первых рядах сидели те, кто вложили по 80 миллионов рублей. А на галерке — вложившие от 100 до 300 тысяч рублей. Именно они были настроены максимально кровожадно.

Илья, обрисовав в общих чертах неприятную ситуацию, дошел до самого интересного слайда с реальным размером долга.

— А сейчас долг, — сказал Илья.

На слайдах стали появляться реальные цифры задолженностей

перед налоговой, перед поставщиками, сотрудниками, арендодателями и кредиторами. Впервые люди увидели безумную цифру долга в миллиард рублей. По залу прокатился гул, с задних рядов раздался вопль:

— Леха, черт побери, где деньги?!

С этого момента инвесторы разделились на три категории. Часть

сразу отправилась писать заявление в полицию, часть просто ушла в глухую депрессию, другие же выбрали более агрессивные методы воздействия. Бавыкина караулили возле дома, у автомобиля его брата открутили колеса, кто-то говорил, что Алексея нужно сжечь. Каждый действовал так, как считал нужным.

Было образовано несколько чатов инвесторов и инициативная группа, которая называлась «совет кредиторов». Меня пригласили в эту группу, поскольку именно я посоветовал Илью. По правде говоря, отношение ко мне было холодно-подозрительное, поскольку я не разделял общее мнение, что Бавыкина надо прессовать и писать на него заявления. Совет кредиторов решил создать новую компанию для реанимирования Footyball.

Площадка StartTrack, которая помогала компании собирать деньги, предоставила свою инфраструктуру и офис в центре Москвы для собраний совета кредиторов. Я пришел на первую такую встречу, Алексей там тоже был. Что интересно, Бавыкин общался с кредиторами очень нагло. Он доминировал и диктовал свои условия. Ему все боялись возразить, разговаривали крайне вежливо, старались обходить острые углы и не иди на прямую конфронтацию. Они даже писали мне эсэмэс, чтобы уже я озвучивал их мысли.

Суть выдвигаемого предложения заключалась в том, что Бавыкин оставляет себе 40 % доли, 60 % забирают инвесторы и кредиторы. Они дофинансируют проект, а у Алексея останется опцион на покупку 20%. Речь шла о перезапуске всей сети. Я удивлялся тому, что кредиторы, несколько дней назад готовые четвертовать Бавыкина, вдруг решили оставить ему 40% бизнеса при долге в миллиард рублей.

На своем бизнес-опыте я знал — масштабируя хаос, получишь еще больший хаос. Моя позиция была в том, что эти школы никуда не денутся, но их надо перезапускать одну за другой. Если сделать именно так, то одна школа станет прибыльной, и уже потом можно открыть вторую. Если же открыть все, то получится тот же Footyball, который будет терять деньги. Это не вариант. Но некоторые люди в совете, никогда не создававшие собственный бизнес, проявляли себя максимально активно и считали, что открыть надо все школы одновременно. Было крайне сложно их переубедить.

Разговор шел и о том, что управление всем проектом необходимо осуществлять коллективно, то есть создать совет, который должен встречаться раз в неделю и принимать решения. Я был против и такой позиции, сказав, что если вписываюсь в это дело, то мне нужен полный карт-бланш на принятие решений, я не собирался согласовывать каждый шаг с теми, у кого нет опыта в этой сфере. Было сложно собрать полностью команду и совет из людей профильных, которые готовы уделять этому время. В основном лезли руководить совершенно некомпетентные люди.

Чувствовалась общая напряженность, но при этом все боялись говорить правду. Один из ключевых моментов, которого я всегда придерживался, — не бояться говорить правду в лицо. Только так организация может эффективно существовать, иначе все начнут врать, и в случае неудачи валить вину друг на друга. Я честно сказал, что готов вписываться деньгами и восстанавливать проект, но именно с моей свободой на принятие решений. Все начали орать, а сам Бавыкин обратил на меня внимание. Я единственный, кто произвел на него положительное впечатление. После этого собрания он предложил увидеться отдельно.

Разговор во время личной встречи был довольно сложным. Бавыкин хотел перезапустить бизнес. Я ему сказал:

— Ты понимаешь, что в долях уже не останешься? Если мы сами перезапустим все.

— Я понимаю, но хочу, чтобы вы сохранили этот бизнес, — ответил он.

— Как тебе вообще удалось привлечь полтора миллиарда рублей? — задал я, пожалуй, самый главный вопрос.

Злой гений ответил:

— Ну, у меня сначала не получалось привлекать деньги в Footyball.

Были встречи с потенциальными инвесторами, но не случалось коннекта, конверсия была низкая. Но однажды через медитацию, которая длилась час, я научился выходить из своего «эго» и смотреть на себя с позиции другого человека, перемещаясь в его шкуру. Я смог прочувствовать, почему инвесторы задают именно такие вопросы, какие у них мотивы. С этого момента встречи стали проходить не как между человеком, которому нужны деньги, и тем, у кого они есть, а на равных. Встречи двух людей с деньгами, чтобы обсудить, как у кого дела. Так инвесторы стали мне доверять. Я перестал раздражаться на их вопросы, спорить. Возникала химия.

Лично Бавыкину за всю его компанию, в которую уже было вложено 1,5 миллиарда, я заплатил 700 тысяч рублей.

Дмитрий выделил 9 миллионов рублей, чтобы мы попытались восстановить Footyball. По сути, мы провели редкий для России LBО (leveraged buyout) — финансируемый выкуп. Это способ, когда в сделке участвует покупатель, продавец и финансовый партнер, выделяющий кредитные деньги на поглощение компании. На Западе такие сделки переживали бум еще в 80-х и до сих пор активно применяются. Правда, мы покупали не банкротные юрлица с кучей долгов, а реальные активы, которые не находились на балансе компании (сайт, клиентская база и т.д.). Например, с помощью этого инструмента был построен публичный холдинг Kohlberg Kravis Roberts, который провел более 150 LBО на общую сумму 345 миллиардов долларов.

В это время у совета кредиторов Footyball была своя политика. Они нацелились на конкретную школу, в которую доинвестровали, чтобы восстановить ее, хотя именно та точка продолжала терять больше всего денег.

Бавыкин просил оплатить арендодателям свет, чтобы его не отключали и школа смогла работать. Это было похоже на агонию умирающего, когда страдания уже нельзя облегчить и надо просто смириться. Я в итоге был тем человеком, который дал команду все закрыть и повесить табличку на дверь. Арендодатели постоянно выключали электричество за неуплату, счета всех компаний были заблокированы и оплаты клиентов принимались наличными или на карты. Забавно, но кто-то из кредиторов заявил, что это я виноват в закрытии школ:

— Пока Золотухин не появился, они же работали!

Потом Алексей попросил у меня деньги на роды его жене. Самого

его выселяли из квартиры, и за нее он тоже уговорил заплатить. Параллельно Бавыкин пытался что-то восстанавливать, но совершенно в хаотичных метаниях. Все его юрлица пошли под банкротство с большими долгами и арендатор, соответственно, расторг с ними договор. Освободились помещения, в которых все оказалось просто брошено: мебель, спортивный инвентарь, экипировка, техника. Это, кстати, не числилось на балансе банкротов и, по сути, никому не принадлежало.

Мне важно было наладить отношения с Бавом, как его называли сотрудники, и понять всю систему в целом. Я тогда еще не до конца понимал масштаб трагедии, не знал всех задействованных людей и их интересы, кому и что не вернули. Некоторые под шумок, кому выплатили деньги, стали задавать вопросы, получат ли они что-то еще. В этой ситуации было непонятно, кто герой, а кто антигерой.

Находились те, кто говорил:

— Алексей, всякое бывает. Ты молодец, что такое создал. Да, к сожалению, у тебя не получился успешный бизнес. Сделай выводы из ошибок и двигайся дальше. Наш сын очень любил Footyball!

Другие же кричали:

— Вор, мошенник! — и писали заявление в прокуратуру и ОБЭП.

Потом подключились какие-то юристы и адвокаты, которые стали крутить в Интернете рекламу «Вернем деньги за Футибол», разводя инвесторов на деньги еще раз.

Китайская мудрость гласит: «Если лошадь сдохла, слезь с нее». Закрыв клуб, мы остановили бесконечный убыток и получили небольшую передышку, чтобы спланировать действия.